"Человек! возведи взор свой от земли к небу, — какой, удивления достойный, является там порядок!"
расположена в горах Кавказа, со
штаб-квартирой в Нижнем Архызе. Уникальность обсерватории обусловлена
исторически. Это отразилось
в её названии "специальная".
Обсерваторию составляют нескольких малых телескопов, большой азимутальный телескоп (БТА, 6-метровый) –
купол БТА
и собственно телескоп, –
600-метровая "тарелка" радиотелескопа
и Лабораторный корпус с дюжиной научных подразделений.
Астрономы живут в очень маленьком городке Буково, из четырёх домов,
расположенном на окраине цивилизации, среди пышной природы, вдали от чадящих
городов,
в ущелье, некогда средоточье цивилизации: 1000 лет назад здесь была столица
аланов, это был центр православной епархии, с большим количеством храмов, жизнь бурлила,
процветали ремесла.
На наблюдения-вахту астрономы поднимаются по серпантину
на телескопы под горой Пастухова (на правых кадрах, БТА в центре, гора Пастухова справа),
поближе к небесной "сфере" (прозрачнее атмосфера), чтобы наблюдать с телескопами звёзды, галактики ... –
всё, что существует в бездонной тьме бесконечного пространства за пределами небесной сферы.
Группа наблюдателей Лаборатории звёздной физики после
ночной смены на БТА: Гена Валявин, Оля Шолухова, Витя Штоль, Андрей Белов, Витя Бычков.
В этой компании работал и ваш слуга. Отблески бурной и всепоглощающей жизни
астрономией сохранились в аллегории по конкретному случаю холодного 8 марта 1994
– она отражает реальную творческую атмосферу наших научных семинаров,
обходя многосложные астрономические дискурсы, и сложность жизни в 90-х.
Они подглядывают через такие "глаза" за тем, что творится в глубинах Вселенной
и сочиняют в своих статьях порой фантастические истории, подобные этой.
Ни одно животное не станет смотреть вверх ...
Только это нелепое создание – человек –
тратит время попусту, глазея на небо.
Г. Уэллс, "Это было в каменном веке"
Каким-нибудь погожим днем Буково представляется райским уголком, укрывшимся от суеты в объятиях роскошной природы дикого ущелья. Посёлок стоит среди высоких буков. Склоны ущелья покрыты буйным лесом. Они поднимаются к голубому небу, и обрываются оттуда скалистыми утесами. Внизу шустрая горная река. Вода в ней чистая, холодная и быстрая. Одним словом райское место.
Это посёлок астрономической обсерватории. Значит астрономия, астрономы, их работа, телескопы – все это здесь висит в воздухе. Как можно понимать здешнюю жизнь, чаяния? Наверное, лучше сразу сказать о Вселенной, что они познают-открывают ее, день за днем. Вселенная – она ведь без конца и края. (Это, конечно, потрясающе, но они к этому привыкают и становятся безразличными.) Представить это можно примерно так, как бывает, когда ползёшь по склону горы (а в посёлке, кстати, куда ни кинь везде склоны): на очередном уступе всегда кажется, что это все, ан нет – вот так оно всё без конца и края. А когда вымотаешься, забудешь и про край, до дому бы доползти. Вот есть ещё загадка Вселенной – тёмное вещество, которого во Вселенной больше, чем известного нам видимого вещества. Это что-то такое, что не видимо, и тем не менее влияет на движения в мировом пространстве всех звезд и галактик. И никак его не почувствовать иначе. Тоже привыкают и не сходят с ума от непостижимости таких вещей. Это примерно как ночь после захода солнца – темная, сплошная, неосязаемая, но весьма чувствительная: кто из затерявшихся в ночи не скажет, что она весьма существенная субстанция. А уж какие фантастические очертания в ней видятся. Вот примерно такие сказочно-загадочные вещи бередят душу астронома.
А ещё звёзды виноваты. Есть в посёлке лабораторный корпус (пояснение: там размещаются десяток научных лабораторий, занимающихся астрофизикой, и директор с канцелярией). А перед ним плац, такой, что парады можно устраивать. В звёздную ночь дневной уют Буково уходит с него – и не видно больше ни зелёных склонов, ни охраняющих посёлок буков. Видно только звёздное небо, а ты как на пьедестале вознесён к нему, под его неприкрытый дневной голубизной холодный взгляд. Из глубины пространства веет бездной. Очень пронзительно на этом плацу ночью. Так и ходят по нему ночами, в лабораторию или домой, под постоянным фоном звёздного излучения.
В связи с этим вспоминается рассказ старого охотника, Чижика. Как то глубокой осенью, после бродяжничества с ружьём по лесам и полям, день напролёт, он забрался ночевать на стог. Ночью, когда прозрачный осенний воздух уже дышит морозом, там можно просто отлично выспаться. Лёжа на спине, в абсолютном покое, который редко каким другим способом можно заполучить, он ушёл в созерцание той бездны звёзд, которая бывает только осенью, и только за городом. И Чижик, тёртый калач, прожённый бродяга, запаниковал от того, что потерял ощущение своего тела. Как он уверяет, виновата была эта захватывающая бездна звёзд. Но всё это мизер в сравнении с тем, что видят астрономы.
Телескопы обсерватории расположены выше посёлка на 900м, на горном плато, около горы Пастухова – в абсолютно диком месте, где ничто не может помешать наблюдениям. Воздух там удивительно прозрачный и по ночам неисчислимое множество глаз-звёзд смотрит на Землю с неба. Как-то сидим на наблюдениях с парнем из Ирландии. Время тянется медленно; болтаем с Даниэлом о том, о сём. Я кимарю в один глаз. За свое короткое пребывание здесь он успел мельком увидеть наши горы ... они очень красивые ... в астрономии он инженерит и ничего не понимает в ней ... даже никогда не смотрел в телескоп, до этой ночи, ... не видел звёздного неба – я не понимаю, переспрашиваю, – да он не видел его: он не помнит, чтобы замечал его, оно всегда было таким, что звёзды были слабы и не обращали на себя внимание. Он впервые увидел звёзды здесь, в эти наблюдения. Он не знал, что возможны такие звёзды. ... Темно. Мы часто выходим из башни сторожить погоду: она портится и надо успеть вовремя закрыться до надвигающегося дождя. Он в потрясении от никогда не виденного им звёздного неба, в состоянии похожем на медитацию, то и дело выходит наружу. Я едва понимаю его.
Пока небо открыто и аппаратура исправно регистрирует излучение программного объекта, я блуждаю по Интернету и как-то работаю с данными наблюдений, анализирую их и сам процесс наблюдений (такой вот хлеб астронома). Мы копим гигабайты информации о звёздах. На этот раз плохого качества, все они уйдут в корзину. Разработчики хитроумного приёмника излучения хорошо понимают всё о квантах, которые приходят от звёзд и которые собираются прибором, но о самих звёздах имеют смутные понятия. Ну а кто собствено до конца понимает их? Если бы не так, то нечего было бы делать здесь.
Погода окончательно испортилась, нахлынули облака и стало темно, наверное как до сотворения мира, когда не было звёзд. Перед рассветом собираемся к спуску в посёлок, ждём снизу машину. В ожидании я брожу около гостиницы. Как раз та самая тихая беспросветная ночь – без света и звуков, – когда пространство и время исчезают. Напарываюсь на что-то громадное, вернее ощущаю до того, как оно доходит до сознания, потом – тревожное всхрапывание и запах пота. Лошадь тихо всхрапывает, но не уходит. Проснулась – начала жевать, с утробным сопением, фырканьем. Странно как-то: всю ночь провела здесь под открытым звёздным небом. Наверное она не боится его, иначе бы не осталась на ночь без укрытия. А с чего ей бояться? Сейчас эта громадная туша думает обо мне, что я безопасен, на определенном расстоянии. Далее её мозговые усилия не распространяются – кто я, зачем я здесь. Она поглощена ежедневными мыслями-желаниями, проснувшимися вместе с ней, о еде – хрустит беспрерывно. Ещё она, наверное, хорошо разбирается в травах, сене, знает свою силу и особо не переживает за свою жизнь на приволье. Лошадь всхрапывает – и я, в полной пустоте, чувствую наяву сотни килограммов животного, ощущаю также, как она. Особых усилий не требуется: темнота скрывает очертания мира, объединяя всё в одном, бессонная вахта на телескопе подорвала косерватизм человеческого сознания. Вдруг в стороне Шанхая (абсолютно голое место, за пару километров, по которому извивается дорога на телескопы), в абсолютной темноте, где то там, вспыхивает лучик света, он движется и режет темноту. Ну что же – думает лошадь-человек, – ещё одно существо, теперь светящееся. Пока оно далеко, оно безопасно, сколько я их уже видела. Тут я восстаю от такого отношения к необычному факту, разорвавшему пространство нашего хлева. Да это же нечто необычное! Оно движется и светится, очевидно разумное, может из другой цивилизации. Я пытаюсь осознать и понять этот свет. Но лошадь-человек продолжает спокойно следить за быстро передвигающимся светящимся существом. Потом ощипывает траву и тщательно пережевывает. Что ей беспокоиться. Она знает здесь всё, она живет здесь уже несколько лет, и нет ничего удивительного в этом движущемся луче.
Машина доехала. Ребята всё ещё копошатся в гостинице. Тем временем начал
пробиваться рассвет в щели между тучами. Проявились силуэты строений и
очертания местности.
Внизу, на Волчьих Воротах, прочистил горло пёс и
промычала корова, со сна – там стадо, кажется что рядом. Звуки очень
близкие, как будто это произошло в стенах одного хлева. Всё наше ущелье
помещалось в одном хлеву, прикрытом сверху облаками. Не было расстояний.
Все было здесь, ничего кроме этого, все было ясным и комфортным. Но
становилось все светлее и ранее сколлапсировавшее в одном хлеву пространство
расширилось до ближайших хребтов Мцешты и горы Пастухова – мир перестал быть
уютным, мир становился изрезанным, сложным, неизвестным, за хребтами
чувствовалось еще пространство. Моё сознание переключилось в чисто
человеческое, а мой двойник казался теперь обычной лошадью – обычной
тварью без сознания, животным. С приобретением её очертаний я, как и
прежде, осознавал её красоту и образ жизни. Вот только потерял понимание
её сознания, её удивительного зверинного сознания, заключенного в этих
сотнях килограммов пышущей животной плоти.
Звёзды, лошади, инопланетяне ... Нет, пора спать.
сентябрь 2000