В тайге Тюхтета

Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.

Фёдор Тютчев

Брат, Олег Катюшин, нашёл работу егерем в частном охотничьем хозяйстве, со странным названием ООО "Леспромстрой", в районе рек Кандат и Четь Тюхтетского района, и красочно описывал мне тамошнюю тайгу с чистыми сосновыми борами, где много всего: белых грибов, глухарей, медведей и прочего "золота" тайги, – где он должен был проводить охотничьи туры. И я загорелся сплавом по тамошней речушке Четь со спинингом. За последние годы уловы рыбы в Чулыме сильно сократились, стало сложно поймать что-то на спининг. Среди глухой тайги в Чети вода ещё чистая и рыба ещё водится.

После разговоров у меня на квартире в Ачинске мы разбежались, чтобы встретиться в деревне Сплавной, где расположена усадьба Леспромстроя. Я занялся завершением всех насущных дел, прежде чем уехать в Сплавной. Прошла ещё целая неделя, в основном из-за латания старенькой машины, купленной незадолго до поездки в Ачинск: замаячил план последних недель каникул и нужно было подготовить машину к обратному маршруту, за три тысячи вёрст.
Карта северного басейна реки Чулым

Август 15-16, 22-23, 2014; деревня Сплавной; сплав по реке Четь: Верх-Четск – мост на Поварёнкино, ок 50км; прогулки по тайге

До Сплавного 190 км – сначала по туману, обычному для Боготольской лесостепи, потом под Солнышком. Последние 50 км были гравийкой, разбитой лесовозами.

"ТрансСиб" (М53) ныряет в туман, что расстилается над котловиной реки Чулым под Боготолом. На горизонте котловину подпирает хребет Арга.

Гравийка Тюхтет-Чиндат (что идёт через Сплавной).

На развилке на Верх-Четск остановился, чтобы уточнить дорогу у грибников. Пожилая чета была разговорчивая и сообщили мне между прочим, что видела медвежьи следы. На что я ответил, что не из "пужливых". Долго они обсуждали моё явление в эдакой глуши, аж из Тольятти, обратив внимание на номер региона на моей Бетси.

В посёлке Сплавной второй дом слева, вернее обширная усадьба с несколькими домами и постройками. На заборе вывеска о приёме дикорастущих, дичи и пушнины. Во дворе красивейший палисадник. Он меня приворожил. Он сильно контрастировал с деревенской неряшливостью и разрухой. Хозяин Николай Герасименко, с тросточкой, большой как медведь, был не особенно приветлив. Он отрекомендовался как "самый главный" здесь, пригласил меня в дальний дом и предложил располагаться и пить чай в ожидании, пока Олег не приедет из леса, где он собирал грибы. Я же рвался к нему тоже пособирать грибы. Но, действительно, Олег появился где-то через час, немногим за полдень, с корзиной белых грибов. "Странно, – подумал я, – ведь время собирать и собирать ещё".

Сплавной.

Усадьба Леспромстроя (звоните по телефону на вывеске, если есть что сдавать).

Во дворе усадьбы Леспромстроя.

Хозяин усадьбы, Николай Герасименко.

Палисадник хозяина усадьбы.

Олег погрузил меня в долгие разговоры о своих проблемах по организации сбора белых грибов, их сушки и реализации: заработок не вырисовывался, не было того вала грибов, который был в прошлые годы. Одна надежда – на охотничьи туры зимой, собственно основное его дело в Леспромстрое. После того, как он сварил суп из белых грибов, и ввода меня во все тонкости своей работы и устройства охотничьего угодья, мы осмотрели усадьбу, сушильный цех и поехали в сосновые бора. Действительно чистые бора. Олегу здесь очень нравилось, по сравнению с урёмной, валежной тайгой около своей Берёзовки. Поэтому он очень старался зацепиться здесь и устроить приличный заработок. Мы попаслись на чернике и бруснике, "попинали" никому не нужные моховики, которые росли сплошным ковром, посидели на берегах рек Четь и Кандат. Олег рассказал где и как он добыл лося и бобров. Вернулись к темноте.

Сосновый бор. Для тайги это невидаль – будто в сказку попадаешь.

Белый гриб. Нынче и на него охота: за пять часов я собрал лишь корзину.

Говорящая сыроежка.

Подлесок из мха и черничника с брусничником. Ягоды было мало.

Марта чутко улавливала "посторонних" и никого не подпускала.

В избе усадьбы оказались "гости": со-хозяева Левицкий Александр Алексеевич – мягкий и обстоятельный в общении человек, предприниматель, страстный охотник, почему он и выкупил этот участок тайги под охотничьи туры, – и Раменский Алексей Анатольевич – взъерошенный, похожий на Карабаса-барабаса без бороды, в дупель пьяный, – со своим гостем, полковником Игорем. Игорь как-бы заседал за столом. Стояла неполная бутылка водки. Алексеевич подсадил меня к нему, а сам уединился в своём закутке с Олегом – послышались порывистый разговор Олега по их бизнесу. Пьяный Раменский бузил и прикопался к моей бороде. Но вскоре ушёл в сушильный цех, где и пробыл до полуночи в беседах с батраком, который там работал. Игорь оказался эстетом. Мы пили, я под грибной суп, и красиво балагурили, без мата, что редкость в здешнем общении. Кстати, он поведал мне очевидную истину почему разрушается без призора исторический центр Ачинска, с красивой купеческой архитектурой: жителям города он не особо нужен, так как они "выживают", им не до истории, они там не живут.

Ночью в спальне с шестью кроватями, в крепком грибном аромате от ящиков с сухими белыми грибами раздавался отовсюду храп.

Столовая Леспромстроя. На стене на карте очерчены его угодья и Кандатский заказник.

Спальня

Она же склад сухих белых грибов.

Старый Ачинск

Покои Алексеевича

Утром никто не хотел вставать. Но, как только встал хозяин, ок. 6:30, начались бешенные сборы: я – к сплаву, они – за грибами и на осмотр угодий. За чаем Игорь шутливо наставлял как спасаться от медведей. Озабоченный сборами Алексеевич тоже бросил совет: влезть на дерево. Похоже медведи здесь запугали местных. Да и то, исход медведей из под Богучанской ГРЭС заполонил тайгу пришельцами без правил. В прошлом году они задрали несколько человек, их отстреливали прямо в городе.

Небо моросило. Олег был мрачный после разговора с хозяином и поторапливал меня. По дороге в Верх-Четск высказал мне, что хозяин был недоволен, что я оставил немытой кружку из под кефира. Высадив меня на берегу Чети, он тут же развернулся и поехал обратно – ему предстояло ещё целый день возить полковников.

Наконец-то я остался один. Сверху капало. Я надул лодку и матрац, для Марты, – и мы отчалили. Речка повернула – исчезли деревенские дома и воцарилась власть тайги. Речушка поначалу была довольно узка, так что спининговать было неудобно: не успеешь забросить блесну, как лодку подтягивало к берегу или коряге и нужно было оттабанивать веслом. К тому же близость берегов означало гнус и над рекой – приходилось быть в нахлобученом капюшоне с сеткой. Марта постоянно тёрла морду лапами; когда надоедало, прятала морду в узкую щель между бортами передка каяка. Первые полчаса блеснения – глухо. Лишь щурёнок цапнул вращалку на выходе к каяку. Дальнейшее стало ясным. Лишь обрыв блёсен было трудно предугадать. После третьей я догадался, что леска сгнила. Попробовал руками – удалось порвать 0.35. А ещё прошлый год я гнул железную оснастку при зацепах.

Верх-Четск на реке Четь.

Четь в начале сплава. Везде ёлки-палки.

Часа через два распогодилось. Меня обогнала железная моторка и остановилась ниже. Позже, проходя мимо, я спросил про рыбалку: два парня хлестали спинингами. Они были угрюмы, один перевязан патронташем – браконьеры. Они спросили не видел ли я медведя. Я удивился: будет медведь красоваться на берегу пока я его не увижу. Похоже они здесь ради медведя.

Солнышко порядком пригрело, а мы с Мартой приустали. Часа через 4 мы спешились на косе отдохнуть и перекусить. Марте ливер, мне сыр. Чай разводить не стал: кто его знает сколько плыть до моста на Поварёнкино, Олег заберёт меня оттуда в 21ч. Косы здесь маленькие, против чулымских. Берега отторочены пиками ёлок – мой любимый пейзаж. Не лиственный лес, не стройные бора, не чащоба с полянами и не лес на берегу озера, а еловые таёжные речушки. Я предвкушал, что увижу красивые яры. Но здесь их не оказалось. Те, которые видел, были невысоки, заросшие и бледно жёлтые: пески.

Отдохнуть можно только на косе: нет гнуса.

Под Сплавным встретил рыбака – у него тоже было глухо. И тут же увидел компанию на берегу: четверо лежали штабелем валетом, видимо были в угаре, пятый, в красном, ещё двигался на ногах и весело приветствовал меня. Компания очнулась от шума, загалдела и мне вслед понеслось непонятно что. Речка становилась шире и лучше. Вот отсюда и надо было начинать сплав, и не на один день, а на неделю, до впадения в Чулым.

Уже вечером, на излёте маршрута повстречал двух рыбаков на резиновой моторке. Парни тоже охотились за щукой, но в отличие от меня играли силиконовой приманкой, белой с красным хвостом, в отвес, прямо под бортом. И поймали за день двух щурят – не густо. Мне стало легче: значит нынче у щуки просто не жор, не повезло нам и всё. А четыре оборванные железки – обязательная дань реке. Ребята определили по навигатору, что до моста осталось всего два км по прямой. Их я одолел за час и оставалось ещё полтора, чтобы обсушить лодку и попить чайку.

У ЛЭП перед мостом Марта вдруг ощетинилась и громоподобно залаяла, как не лаяла на людей. Когда прошли это странное место, она успокоилась, хотя ещё мелко дрожала. Возможно она почувствовала запах медведя.

Садилось Солнце над мостом, вился дымок костра, отгоняя гнус, Марта скрутилась рядом, в выкопанной в песке ямке, остывал котелок с чаем. Я разделил остатки харчей с Мартой и костром: сегодня день памяти отца. Бывал он и на Чети. Что гнало его в тайгу? В эти нелюдимые комаринные места на огромном пространстве, где добираться до жилья ой как далеко, где пропасть легко. И люди пропадают. Это и есть Сибирь, в этом её соль и её обворожительное притяжение. И тянутся люди сюда, к Сибири, даже из благополучных стран, изнеженные цивилизацией, не представляя почему, завороженные загадочной Сибирью. Вот и я искал что-то. Увы, аленький цветочек не увидел и медведь мне не показался. Ни медведей, ни щук. Не повезло. Завтра возвращаюсь домой, т.к. Олег уезжает домой.

Яр

Мост на Поварёнкино – конец маршрута

Утром в избе проснулся около 6ч от лая Марты в прихожей, куда я её определил от комаров: батрак Коля пришёл заварить чай. Я впустил Колю и сел с ним за стол в ярком сиянии лампы. Хотелось спать и я молчал. Говорил Коля. Он тёр затылок и вспоминал, что в начале 70-х учился в Красноярске и там на катке упал и ушиб затылок – с тех пор он стал дураком. Даже содержали его в каком-то центре в Томске, исследовали что-ли. Вот он и оказался снова в деревне. Здесь он куролесил, видимо был судим. Коля говорил отрывисто и сглатывал слова. Логика у него была. В конце концов я проникся жалостью и симпатией к нему, как к облезлой и больной бездомной собаке. Он батрачил на сушке белых грибов за Ролтон, сушильня была его домом. Хотя есть пенсия в 6 тыс. Заварив чай, он ушёл босяком, забыв калоши. Есть и ещё пара батраков, Олеся с Сергеем, я их видел – симпатичная молодая пара. Они работают за 100 р в день! Такова деревня нынче. Человек здесь как былинка.

На рассвете прошёлся по деревне. Избы демонстрировали историю: от новых крепких изб до останков в виде гнилых нижних венцов. За задами нашей усадьбы виднелось кладбище.

Во дворе усадьбы помещаются леса и поля

Деревня

Сушильный цех Леспромстроя. Здесь Коля днюет и ночует.

Взвешивание и отгрузка сухих белых грибов

Всё чисто для чистого взора.
И царский венец, и суму,
Суму нищеты и позора –
Я всё беспечально возьму.

Пойду я в далёкие рощи,
В забытый хозяином сад,
Где б ельник корявый и тощий
Внезапно обрадовал взгляд.

Там брошу лохмотья, и лягу,
И буду во сне королём,
А люди увидят бродягу
С бескровным, землистным лицом ...
Николай Гумилёв

P.S.
Вернулся я в те же места через неделю, на открытие охоты. Мы с Олегом сходили на гриву среди озерцов и болотинок, где раньше проходила железка – отличное место для вылета рябчика и глухаря. Раньше по ней возили лес в Тегульдет. Эта грива похожа на аллею, прямая, ок 60 км – вот где можно походить вволю, не ломаясь через тайгу. Жалко, если охотничьи туры опустошат гриву. Хотя, кто доберётся до этой глуши в тайге Тюхтета. Подняли несколько выводков и одиночных птиц, в том числе вальдшнепа. Но у Олега не было желания идти с тяжёлым ружьём (МЦ) наизготовку. Мне же он не доверил своё ружьё. Добыли всего одного чирка, на озерце.

Аллея в тайге длиной в 60 км на месте железной дороги

Озёра образовались на месте выработки грунта при строительстве железки

Вотчина бобра.

Его канал и погрызы

Здесь был мост

Охотовед Олег Николаевич Катюшин

Вечером я сварил из чирка суп. Суп из птички ок 300 г оказался таким вкусным, какого я не помню когда ел – такого и в ресторанах больших городов не подадут, только здесь можно отведать такое королевское угощение, в деревенской избушке, в тайге, на усадьбе Леспромстроя. "Саша, твоя Окушка остаётся здесь в оплату счёта за ужин", – пошутил Олег. Пришёл Николай и под водку вспомнил какая здесь была жизнь. Всё прошло: ни лесозаготовок, ни железки, ни людей не осталось, сплошь нежилые деревни. В самом Сплавном осталось сто человек, при этом есть средняя школа (11 классов), с одним-двумя учениками в классе.

Средняя школа в Сплавном. Флигель на левой фото – спортзал.

И дичи стало куда меньше. Вот и в этом сезоне дичи считай что и не было на открытие охоты. Уехал я с килограммом сухих белых грибов, которые сам насобирал и насушил на печке. Рябчиков и глухарей Олег обещал выслать мне в город зимой.

Моя добыча белых грибов и подберёзовиков готовится к сушке.

31 августа 2014