"Отыщи всему начало, и ты многое поймешь."
Ты забыл, человек,
Свет луны, добрый свет,
Шум лесов и пенье горных рек
Ты забыл, человек.
Лишь свободе верю я,
Без нее нельзя
На земле жить.
Владас Шимкус
– из песни к фильму "Смок и Малыш"
Статья – большой труд нескольких лет проявления и
кристаллизации некой истины – наконец-то переведена и отослана в редакцию
журнала. Я чист как стёклышко перед Всевышним и
могу удалиться – на реку, разлиться в Природе, подружиться с
Паном(1) и зажить нетужа в пещере
нимф(2), вдали от миазм Города.
Но поиски оказии с транспортом и компанией за Бирилюссы неожиданно заводят в тупик. Вдруг все оказываются несвободны, привязаны, кто к пляжам Анталии, кто к церкви, а кто шабашкой. Ещё неделя простоя – и я выпадаю в полосу дождей после Медового Спаса. У Спаса всего в запасе: и дождь, и вёдро, и разнопогодица. Спонтано брат предлагает забросить меня совсем в другом направлении – на кругосветку Назарово-Ачинск по Чулыму вокруг хребта Арга. И меня целиком захватила идея одиночного плавания по тем сплошь героическим местам, где мой отец мытарился на охотах и рыбалках во времена оные.
Дворники размазывают морось по лобовому стеклу. Морок
стоит второй день. Лишь бы отчалить. Пробираемся к Чулыму через
Верх. Чулымский по грязи. Быстро надуваю байду
(Тайга 280), закидываю вещи и
затаскиваю Марту, упирающуюся раскорякой – прощаемся с братом.
Август 16-21, 2013; сплав по реке Чулым: Назарово – Ачинск, около 300км 
Швартовы отданы
Всё забыто, и про руки, которые я ссаднил
веслом в первые часы, и про опухоль у Марты от ложной беременности, которую
я недавно вытаскивал из кризиса, с температурой больше 40, и излечение которой
сейчас доверил Дао, и про всё проникающую слякоть.
Чулым кажется узким каналом. Отмахиваю веслом минут
десять и начинаю думать.
– Чтоб тебе! Опять забыл спининг.
Однако, щука не выгадывалась в данном раскладе: она была где-то на задворках
озабоченности, главной была гонка, вовремя вернуться к поезду,
т.е. ровно через неделю и чуть раньше, а по сведениям из интернета все
сплавлялись здесь не меньше недели – будет ли время на рыбалку?
Да и мало было шансов выловить щуку в сильно поднявшейся и мутной
воде. Решено, протянем на кашах. Пусть щука нагуливает печень
– мы ещё вернёмся. А пока будем лечиться водами на свежем воздухе.
Морось затягивает очки – стираю её и поглядываю на соснячки-укрытие. Но, положил сегодня 4 часа работы до табора. Прохожу связку из трёх лодок. Хозяева дымят в сосняке, пережидая непогоду. А я с водой уже свыкся – сверху, снизу, как будто так было всегда. Мне даже нравится это растворение. Марта тоже успокаивается и сворачивается плотнее на надувном коврике. Вёсла ритмично плюхают, байда качается в такт, я кошусь на кусты урёмника – неплохая скорость.
Чалю к косе ровно через 4 часа хода, где-то за
Алтатом (иду без карты). На берегу едва расправляю суставы. На руке
мозоль от весла.
Первым делом добываю огонь и вешаю котелок над ним. Как ни странно, получается
с одной спички. Хочется чаю, голод не чувствуется. Удивительно, и далее
запросы на еду оказались меньше, чем в обычной жизни. Чулымской водицей не
брезгую, наоборот – причащаюсь. Она мутная и после кипячения выпадает
много песка. Помню в 70-х мы с отцом пили прямо из реки. Сегодня день его
памяти. Досталось бы мне от него за забытый спининг. Несмотря на морось,
комары вьются и на косе. За бивуачными делами времени посидеть толком у
костра и помечтать не было: глядишь – уже сумерки и спать тянет, а
вставать рано. Что ж, забраться в домик-ракушку и разом почувствовать
уединение и комфорт палаточного жилья – об этом можно только мечтать в
каменных джунглях.
Утро второго дня
Вот и берёзки забелели на том берегу. Ни свет ни заря, там уже кто-то шастал с лукошком.
Как ни стремился встать в 5 часов, ну хотя бы в 6, раньше 6:45 не получилось: уж
как хорош сон на реке.
Ночью вызвездило и спать в палатке было холодно.
Этот холод я вспоминал в последующие ночи с наслаждением, что было совершенно
непонятно. То ли он создал обострённые, объёмные ощущения ночного времени,
о котором обычно не помнят? От Марты ночью
воняло гнилой рыбой: видимо объелась деликатесными остатками мидий, которыми она
кормилась весь вечер на мелководье. В середине ночи слышалась редкая стрельба
в течение пары часов: народ добывал пропитание. Зато других шумов
небыло: ни машин, ни поездов, ни деревни, кроме гула редких самолётов. Это сладостно
напоминало детские рыбалки с отцом в глухой тайге, тогда ещё пугающей, где
связывал с привычным миром единственно гул самолётов да "Маяк" на длинных
волнах, тоже канувший в лету.
Вскоре затягивает и опять моросит.
Всполохи неба над лагерем озаряют надеждой на
перелом погоды
Каждое утро я стремился позавтракать и
свернуть лагерь как можно быстрее, но не получалось быстрее трёх часов,
или около того: на все дела один, и одного котла в хозяйстве было явно мало.
В компании даже зимой быстрее управлялись с ночной стоянкой.
Хребет Арга
Он невысок, но плутает, извивается в его отрогах Чулым и отворачивает на сотню
километром к западу, делает крюк до Ачинска, где возвращается к северному
направлению – к Оби. И я тоже наматываю петли, от кривуна до кривуна,
поторапливая каяк вёслами.
Чулым разлился
Часто встречались затопленные тальник и островки – всё напоминало
половодье. Река разлилась от дождей и прибавила в скорости течения.
За поворотом встретил Сергея, красноярского, и задержался поболтать почти на час,
невзирая на свою гонку со временем. Это был сущий рыбак-пилигрим. Так за щукой
он приезжает на Чулым. Все его доходы вложены в снасти,
экипировку, и технику. Увы, в этот сезон и он вернулся домой только с грибами.
Как потом мне объяснил один дед-специалист, в Чулыме расплодилась
мелкая неместная рыбёшка – она и отбила аппетит у щуки.
Марта довольна сплавом
Она с вожделением
глазеет на берега, потягивает носом и поскуливает: "Скоро ли, хозяин, высадка на берег?"
Косы притягивают меня как монеты нумизматика
Коса – и украшение реки, и райское место для отдыха, не хуже гавайских берегов; помимо эстетического напоминания заморских тёплых пляжей, там и гнус обдувается, и плавник можно найти для костра.
На косе Марта каталась в песке с урчанием и хрюканием – я и говорил, райское место.
После высадки она носится как угорелая, а затем занимается обследованием места.
Турбаза
Где-то в часе ходьбы от Щербаково,
у которого мы разговорились со словоохотливым мужиком. По его словам Щербаково
стало нежилым после затопления в 60-е годы. Такой же потоп повторился в 2010г.
Так что хорошие паводки здесь не редкость и иссушение пока не грозит Чулыму.
На турбазе мне предлагали спрятаться на ночь от комаров. Но, мы с Мартой
любим ночевать на косах.
Коса с интерьером
Здесь есть и вешалка, и кухонный гарнитур,
они же и дрова. На этой косе (чуть ниже Куличек, вернее выхода дороги
от них к реке) мы успокоились до следующего дня.
За этот день встретилось пять рыболовных компаний.
Большинство со спинингом – у всех результат 0. Хотя, издали было видно,
что некоторые "бредили" ухой. Рыбаки из Шарыпово хотели подарить мне
спининг, посочувствовав моему провалу с рыбалкой, но я не стал злоупотреблять
их добротой: всё равно хищник не ловился.
На мои распросы о рыбалке ответствовали, как-то виновато:
– Надоели КаМаЗы, а здесь свобо-о-ода, отдохнуть можно.
Да, душа здесь отмокает и становится чувствительной и благодарной к жизни.
Бурлацкое начало пути
Марта взгрустнула: не любит она байду, – не дозовёшься на посадку и
рвётся из неё. Приходится идти на уловку и пристёгивать её при кормёжке
перед самым выходом.
"Вода, кругом вода – тоска"
Протока
Затор впереди не позволил срезать путь протокой. Здесь пришлось выгребать обратно
против течения.
Урёмники и косы чередуются со стенами сосняка
Тогда как ниже Ачинска пейзаж берегов еловый.
Эшелоны набухших облаков
Выльются, невыльются?
Симметрия
Этот остров отделился от фона и
надвинулся как-то неожиданно. Видимо скорость была приличная.
Залысины Казанской горы
Мы у деревни Чернышево, перед устьем реки Урюп и поворотом Чулыма
на север. Отсюда и дальше обаяние дикости исчезает: дальше всё больше следов
цивилизации, хотя бы шум поездов. Как ни мала наша персона, а Землю мы изменили до
неузнаваемости. Вот и прежний Чулым – кишел рыбой и воду пили спокойно.
У деревни Чернышево
По пятам плывёт дождевая облачность – нажимаю на весло, к просвету впереди. Но ...
Туча пролилась
Весь путь ненастье, как и Солнце, было несерьёзным: в течение часа можно было освежиться
дождиком и позагорать. Мой нос не выдержал такого коварного загара и обгорел.
Макарова
Простор
Он располагает к трапезе за этим столом,
на лугу да на высоком берегу. На столе натюрморт из картошины, соли
и тарелки с ложкой. Я втаскиваю наверх герму с харчами.
Рыбачат здесь с комфортом
Вообще, так и хотелось забросить уду везде.
Райский остров
На нём мы заночевали напротив деревни Малая Косуль (по карте). Из-за половодья
всегда было сложно найти подходящую косу.
Венеция
Марта отправляется на поиски мидий.
Прощай ещё один день
Две варки – каши на двоих и чая на вечер и утро – и вечер догорел.
А хотелось, чтобы он продолжался дольше, чтобы наслаждаться вечерним покоем
на этом краешке земли. На смену Солнцу всходила полная Луна.
Утро начинается с огня и кружки тёплого вчерашнего чая
Я уже не просыпаю рассвет: поджидаю его. Всю ночь светила Луна – даже
полог открыл, чтобы любоваться её голубым светом. Ночи стали привычными и
каждое утро истомно напоминало первую холодную ночь, как наваждение.
Туман
Вскоре этот жидкий туман загустел, поднялся с реки
и прикрыл всё окрест.
Понтон и подвесной мост у Малой Косули
Поговорили с дедом, блеснящим окуня с понтона:
– Всего двух взял за утро (было 9ч). Делать нечего, надо уходить.
Ааа, собачка! – обрадовался он Марте. По виду дед не иначе как бывший
председатель колхоза. Оттолкнувшись от понтона и уходя дальше, я ещё долго размышлял
над колоритным дедом: "Он провёл всю жизнь в этих местах, на реке, и сейчас коротает жизнь
на ней же, хоть и не клюёт."
Сонное, ленивое утро
Туман долго висит над хребтом.
Монотонная гребля усыпляет.
А сплав без гребли, или рыбалки, становится скучным. Иногда хочется поменяться
местами с Мартой – растянуться и поспать. А иногда просыпаешься и полностью
вкладываешься в весло – появляется даже азарт поддерживать высокую скорость.
Аллея на водах
Здесь же хочется прогуливаться неспеша, среди этих нимф-кубышек (уже отцветших,
это Кубышка малая).
Семейство называется Кувшинковые, в честь Нимфы, чья жизнь в озере протекала безмятежно
среди наяд и дриад, пока не появился Геркулес; и теперь она постоянно поджидает его
на водной поверхности, превратившись в кувшинку.
Чулым ниже Малой Косули
Почти до Боготола он тянется прямо, как канал, сужаясь до ручейка на горизонта
из-за перспективы, более похожий на озеро. Левый берег становится открытым,
правый – заросший водорослями и осокой, утинная крепость. Часто попадались
утки, подпуская до 20-30м.
Боготол проявляется ещё задолго до подхода мачтами и какой-то пустынностью
пейзажа. Да, люди изгоняют Природу там, где живут. Здесь Природа жмётся к реке.
Водозабор
Это единственная архитектура сельского Боготола.
Пляж
Напетлявшись после Боготола, выходим к отличным пескам.
Солнышко палит чувствительно – время для пикника и купания. Пикники я устраивал
каждый день, но это место было наилучшим. За рекой знойно млеют луга и болота до
самого хребта.
Сияющий берег
Днём здесь аж глазам больно, такой он яркий. И закат
здесь особенно сочный.
Невольно прижимаюсь от Солнца к тенистому берегу.
Светлые сосновые бора
Они тянутся слева после возвращения
Чулыма с равнины опять к Арге. Чулым попадает в кальдеру
между хребтами и становится медлительным. Иногда встречаются живописные скалки.
Три богатыря
Грот притягивает остаться, заночевать. Кабы не гнус.
Огонёк! Цветок Сибири. Он же жарок, купава, Trollblume, т.е. цветок троллей
В последний раз я видел их 30 лет назад: в последние школьные деньки и
выпускные экзамены, когда уже не было сил терпеть "науку", я сбегал на "свободу" на мотоцикле и возвращался с
охапками черёмухи и цветов, в том числе с этими жаркими цветами.
В европейской части не довелось встретить.
Карьер у Владимировки режет глаз
Цивилизация разрезает
плоть Природы и создаёт инсталляции в нашем интерьере, меняет декорации жизни человека
Сочный вечер приходит на смену блёклому дню
Благословенный остров
Его нос словно корабль разрезает воду. На этом носу
мы ночевали как на взлётной палубе авианосца.
Успокоение
Небо сулит ясную лунную ночь.
Марта на подслухе
Остров полон скрытных существ. Весь вечер Марта гоняла кулика с мелководья, а тот возмущался.
Лось оставил следы при переправе через реку.
Ночью она прогоняла из палатки голубую лунную
дремоту: браконьеры заходили на посадку на наш авианосец каждые пол-часа, они сплавлялись
мимо нашего носа, прочёсывая реку сеткой – из темноты быстро приближалось
трепещущее пламя (плывущее на плоту в связке с лодкой) и Марта громоподобно лаяла.
Лишь под утро она угомонилась – я невыспался, ночь насмарку.
Комментарии:
1. Пан – божество стад, лесов и полей,
божество стихийных сил природы. [назад]
2. Нимфы (греч. "девы") – очень древние божества (смертные)
живительных и плодоносных сил природы, олицетворяющие всё движущееся и растущее в
природе, дающее жизнь растениям; главными нимфами считались водные, слово "нимфа"
означает также "источник". [назад]
Хронометраж